Раненый Коля подполз к бордюру, взял оторванную стопу и попытался “собрать” свою ножку

24 августа в поселке Володарское под Мариуполем на неизвестном снаряде подорвались четверо мальчиков. Взрыв прогремел утром в частном секторе: на улице Калинина, перед домом многодетной семьи Курбоновых. Самый младший из детей, трехлетний Даниил, скончался сразу. Трое мальчиков в возрасте от 9 до 11 лет получили тяжелые осколочные ранения, сейчас за их жизни борются врачи.

Подробности трагедии «ФАКТАМ» рассказала мама Саши и Сережи Курбоновых. На днях она переехала к сыновьям в Днепропетровскую областную детскую клиническую больницу. Женщина по очереди дежурит у постелей детей, мотаясь из одной палаты в другую. Мы смогли побеседовать только ночью, когда девятилетний Сережа и 11-летний Саша уснули.«А я все равно спать не могу, — объяснила Татьяна. — Только глаза закрою — и сразу картина: мой Саша, весь в крови, бегает по дороге с криками: „Спасите моего брата!“ Или другая: мы с мужем несем младшего сына в карету скорой помощи, а у него вместо лица — кровавое месиво…»

— В то утро я как чувствовала, что беда случится, — вздыхаетТатьяна Курбонова (на фото). — Обычно мы с мужем постоянно дома. Работы нет, живем с того, что вырастили на огороде и вывезли на рынок. Утром 24 августа мужа позвали на подработку. А я со старшими дочками, Валерией и Ольгой, отправилась собирать лекарственные травы, чтобы потом сдать их в заготпункт. Тоже копейка в семейный бюджет. Идем по полю, а у меня на душе кошки скребут. «Надо было дома остаться, — думала всю дорогу. — Все-таки праздник, День независимости Украины». Насобирали по пакету шиповника, чабреца, мать-и-мачехи. «На сегодня все, — говорю дочерям. — Возвращаемся домой. Что-то на сердце неспокойно»

До поселка оставалось метров пятьсот, когда мы услышали взрыв. «Неужели Володарское тоже начали обстреливать? — занервничали мои девчата. — Раньше в основном Широкино бомбили». Я глянула на часы: было без пятнадцати одиннадцать. «Что-то рановато для обстрелов», — подумала. Тут мне звонит соседка: «Бегом домой! Твои хлопцы подорвались!» А я не могу пошевелиться: ноги словно в землю вросли. «Мама, мы домой, а ты давай за нами», — крикнула мне старшая дочь Ольга, и они вместе с Валерией помчались в поселок. До сих пор терзаю себя мыслью: отмени я тогда сбор трав и вернись домой раньше, такой беды не случилось бы…

Когда ступор прошел, я побежала следом за дочками. Первое, что увидела: перед нашим двором стоит много машин, военные перекрыли дорогу. Мой Саша, окровавленный с ног до головы, мечется между автомобилями и кричит: «Спасите моего брата!» Увидел меня, подбежал: «Мама, мы подорвались! Сережа умирает!» Я во двор, там Валерия, средняя дочка, тоже вся в крови. «Это я помогала останавливать кровотечение у Сережи», — пояснила Валерия. Она сказала, что Сережа лежит у соседки — она медсестра, оказала ему первую помощь. Я бегом к соседке. Когда увидела сына, аж в глазах потемнело — Сережино лицо, грудь, ноги — все в крови и в страшных ранах. Схватила мобильный, хочу позвонить в «скорую», а пальцы не слушаются. Соседка вызвала «скорую» со своего телефона.

Приехали врачи, наложили Сереже шину — у него был открытый перелом левой ноги. Сказали, что у сына болевой шок, вкололи ему обезболивающее и успокоительное. Тут прибежал муж, и мы вместе отнесли Сережу в карету «скорой». Сашу доставили в больницу на другой санитарной машине. Военные хирурги оперировали Сережу пять часов, а Сашу — три часа (в нашей поселковой больнице сейчас разместился военный госпиталь). Хирурги старались спасти девятилетнему Сереже глаз, но не смогли

Военные врачи диагностировали у детей тяжелейшие ранения. Саше Курбонову осколки боевого снаряда разорвали губу и язык, вырвали зубы, изрешетили левую ногу. Его брату, Сереже, вырвало глазное яблоко и разорвало щеки. Одиннадцатилетнему Коле Нижнековскому хирурги ампутировали обе ноги и правое предплечье. Он получил тяжелую черепно-мозговую травму, осколок выбил левый глаз. Сейчас Коля находится в отделении реанимации Запорожской областной детской клинической больницы, его состояние врачи оценивают как очень тяжелое.

— Через сутки Сережу вертолетом доставили в Днепропетровск, — рассказывает Татьяна. — Саша несколько дней находился между жизнью и смертью. Но потом, слава Богу, пришел в сознание, и его тоже перевезли в Днепропетровск. О том, что произошло с детьми, я узнала уже здесь, в больнице: сыновья сами мне все рассказали.

«Мама, мы сделали все, что ты просила: позавтракали, убрали в доме, вырвали бурьян на огороде, — начал оправдываться Саша, как только рана на его языке зажила. — Было жарко, и мы решили сбегать на пруд искупаться». Водоем рядом, через два дома. На берегу пруда детвора смастерила мостик, прыгают с него в воду. Только Саша и Сережа вышли за калитку, смотрят: по улице идут Коля и Даниил Нижнековские и несут «трофей» с полигона.

Не зря я этого полигона боялась как огня. Он находится за прудом, военные почти каждый день проводят там учения. После них на полигоне остаются снаряды, а местных мальчишек туда тянет, как магнитом. Мы с мужем строго-настрого запретили Саше и Сереже ходить на полигон. Даже на пруд водили купаться под присмотром, а то, не дай Бог, еще выловят что-то опасное. И вот, не уследили…

Соседи и раньше говорили, что Коля и еще двое мальчишек часто бегают на полигон и собирают там «железки». В этот раз, как рассказывают мои дети, Коля нашел на стрельбище «интересный» снаряд: болванка сантиметров 15?20 в длину, а на конце «звездочка». Она легко открутилась, внутри снаряда оказался розовый порошок (судя по описанию, это была граната к подствольному гранатомету. Розовый порошок называется амонал. Это взрывчатое вещество по силе превосходит тротил. — Авт.). Коля высыпал розовый порошок прямо под нашим двором. «Сейчас будет, как фейерверк, стрелять вверх», — сказал и поджег. «Чтобы сильнее горело, Коля подсыпал еще немного розового порошка, — рассказывал мне Сережа. — И сразу как рвануло!..»

Взрывной волной Сережу отшвырнуло обратно во двор: он пролетел через деревянные ворота и упал на землю. От испуга и шока боли не чувствовал: с переломанной ногой помчался в дом. Сын говорит, что все лицо, а особенно выбитый осколком глаз, жгло, как огнем. Он взял ведро с водой, вынес его на улицу и, чтобы снять жар, выплеснул воду на себя. Потом вышел на улицу, подошел к лежавшему на земле Саше: «Я, наверное, умираю» — и упал рядом. После этого Саша вскочил на ноги и бросился останавливать проезжающие машины: хотел спасти брата…

Первыми на место взрыва примчались наши соседи. И увидели жуткую картину: раненый Коля подполз к бордюру, поднял лежавшую рядом оторванную стопу и попытался «собрать» свою ножку… Ему потом хирурги ампутировали одну ногу, затем — вторую. А его трехлетний братик до больницы не доехал. Мама Даниила и Коли прибежала одной из первых — она живет через дом от нас. Рассказывают, мать схватила младшего сына на руки, прижала к себе и не отпускала, пока не приехала санитарная машина. Там, в машине, малыш скончался по дороге в больницу — на руках у мамы…

Саша идет на поправку: раны заживают, уже сам ест, разговаривает, но из-за шва на языке сильно картавит. А состояние Сережи то хуже, то лучше. Вчера утром начал жаловаться на боли в грудной клетке, постоянно просил пить. Доктора собрали консилиум и отправили его обратно в реанимацию… Хирурги очень старались спасти Сереже глаз, но не смогли. Мне объяснили, что со временем можно будет поставить протез, а он выглядит, как настоящий глазик. У сына сильно пострадали лицо и ноги: на левой — гипс, на правой — сплошные раны.

Сережу мучают посттравматические галлюцинации. Лежит в палате и вдруг как закричит: «Мама, на меня камни сыпятся!» или «Смотри, проводка загорелась!» Жалуется, что ножка сильно чешется, и тут же радуется: «Наверное, заживает. Правда, мама?» Недавно попросил отца купить ему велосипед. «Сыночка, а как же ты ездить будешь? — спрашивает его муж. — У тебя ножки больные». «Они скоро заживут, папа. И я смогу кататься на велосипеде. А купаться в пруду — нет. Без глазика — как нырять?» Это он так себе придумал. Я настраиваю сынишку: «Сможешь делать все то, что и другие детки. Главное — выздороветь».

…Чувствую, что очень устала. Тело просит поспать, а мозг не дает отключиться. Первые сутки после трагедии я вообще не спала, на вторые покемарила всего полчаса. Старшая дочка звонит, просит: «Мама, не изводи себя так. Все будет хорошо. Наши мальчики сильные, они выкарабкаются». А я просто с ума сходила, пока не приехала в Днепропетровск. Теперь дети рядом, и на душе легче.

А еще легче от мысли, что о моих сыновьях заботится штаб Ахметова. Его сотрудники доставляют в больницу все необходимые лекарства. Как бы я сама справилась с такой бедой? В первый же день, как только произошла трагедия, со мной связались из штаба Ахметова и спросили, какая помощь требуется. Сказали, чтобы я о деньгах вообще не думала, что полностью обеспечат медикаментами. Позавчера звонили от народного депутата Украины, имя я, к сожалению, не запомнила. Говорят, что, когда мои сыновья встанут на ноги, депутат организует для них поездку в Германию, чтобы немецкие хирурги сделали ребятам пластику лица и тела. Было бы хорошо…

— После трагедии полигон возле вашего поселка почистили?

— Почистили, собрали все неразорвавшиеся снаряды, а потом закрыли. Но я думаю, что это не повод расслабляться. Пока идут боевые действия, дети могут находить снаряды в самых неожиданных местах. А сколько еще таких трагедий будет после войны! Земля в округе буквально напичкана минами и боеприпасами.

источник